В юности меня жестоко предали и растоптали. Комплексы я прятала глубоко в себе, но все равно в любом обществе становилась изгоем. Я не переношу человеческое лицемерие, чувствую его за версту, и очень от этого страдаю. Наверное, потому моя восприимчивость стала такой отточенной. Да, я борец за справедливость, осуждаю людей за малодушие, и если понадобится, могу целиком принести себя в жертву. (Ну, вот, например, 14 дней без еды и воды, просто чтобы понять, на что мое тело способно. Чем вам не жертва? Так же и душа). Но всю жизнь невозможно оставаться в недотрогах, наблюдая за страданиями души, поэтому другая часть меня продолжала приспосабливаться к окружающему миру, и превратилась в ведьму.

Я просто ведьма, из простых (черную магию не практикую). В подъезде все об этом знают, и стараются быть со мной вежливыми, а то вдруг не так посмотрю, еще сглажу. Только мне от этого не легче. Все их мысли проходят сквозь меня, и я чувствую, как они смеются надо мной в своих квартирах, или осуждают, но на словах — ни-ни, «уважаемая», «Ульяночка Сергеевна». Лицемеры. Ну и как я должна к ним относиться? Стараюсь всех великодушно прощать. Они еще дети, сколько бы им ни было лет.

В конце 90-х возле нашего села городские собачники стали устраивать запрещенные собачьи бои без правил. Почти все жители возмущались, туда бегали дети, делали ставки на деньги и т.д. Так было года три, стравливали собак разных пород, сильно покалеченных собак добивали, алкаши местные их зарывали за пол-литра. Потом оказалось, и мой младший брат 9-летний Артем тоже туда бегал «поболеть». Раз вечером он с парой дружков забрал из сарая нашу низкую большую тележку и часа через полтора притащили на ней огромную издыхающую овчарку: вся морда, уши, бока у нее были изодраны, а шея вообще как страшная открытая рана. Мальчики вымолили пса у алкашей, думая, что ее можно вылечить.

Мама моя терпеть не могла ни кошек, ни собак, и у нас их никогда и не было. Она кричала и ругалась, чтобы «убрали эту падаль, эту Баскервилину со двора», а после сжалилась и повезла с папой пса к ветеринару. Тот сперва хотел усыпить собаку, а потом отправил родителей с ней в город. Там пса зашили, назначили лечение и месяца через три он почти полностью выздоровел. Мы назвали его Джек, потому что только на эту кличку он среагировал.

У моей бабушки жил пекинес по имени Линда. Подарила бабушке собаку моя тетя. В общем, Линду отдали почти даром. У нее была грыжа и немного сместилось ребрышко.

Еще с самого детства я любила гостить у бабушки и играть с Линдочкой. У собачки была страсть – конфеты, только она услышит, как зашелестит обертка от конфеты, мчится через всю квартиру к источнику исходящих звуков, и сырая картошка, которой бабуля изредка ее баловала.

Бабушка с дедушкой очень привязались к своей любимице. Зная, что Линде нужно было придерживаться диеты, из-за проблем с желудком, они покупали ей специальное мясо и варили гречневую кашу. Мои мама и тетя уехали, как только вышли замуж, и сейчас собачка была им как третья дочка, которая также нуждалась в заботе и любви.

Познакомилась с мужем в университете на одном курсе. Но только на 4 курсе стали встречаться, до этого просто общались, а потом между нами вспыхнула любовь. Через год поженились. На следующий год родилась дочка. Четыре года снимали квартиру, но с его родственниками, в двухкомнатной квартире. Очень мечтали всегда иметь свою собственную квартиру. Когда дочке было полтора года, я вышла на работу. И с этого времени мы стали копить на квартиру, т.е. на первоначальный взнос, чтобы купить квартиру.

И вот долгожданная квартира, должны переехать через три недели, а я изменяю мужу – отмечали праздник и пошло закрутилось. И месяца три встречалась с этим человеком, но не часто. Чувств не было никаких, только секс. Забеременела. И тут я стала думать, сделать ли аборт, т.к. материальное положение трудное, платим ипотеку, а еще были долги. Также я сомневалась, чей ребенок, хотя с ним я всегда предохранялась, но мало ли что… Позвонила сестре сказать об этом, а она позвонила другой сестре, маме, а они стали меня отговаривать. Я говорю, что не хочу плодить нищету, что Вы сейчас меня отговариваете, а завтра будете по-другому говорить и т.п.

«Люди творят по жизни всякую чушь, а в конце называют это судьбой» — вспоминаю слова дорогого мне человека. Я старшая дочь в многодетной семье, а это обязывает. С детства я понимала, что должна быть примером, стремилась всегда быть лучшей, ездила на другой конец города в лучшую школу-физмат. Мои родители пассивны, а отец так и не смог выбиться в люди, хотя шансов у него было более чем.

У меня резкий, взрывной, сильный характер. Я не уважала отца за то, что он заставлял буквально выпрашивать у него деньги, яростно защищала маму, и за это очень часто он меня сильно бил, при том что я сопротивлялась, и могла дать ему пощечину изо всех сил, с удовольствием. Помню, когда-то, маленькая, лет 10, после того, как он избил меня стулом, я поклялась себе, что сломаю его и уеду из дома, жить самостоятельной жизнью, где никто не будет мной командовать.

С родителями душевой близости как таковой не было, я сама уговаривала себя перевести, уговаривала отпустить учиться. За все мои достижения, движение вперед, желание учиться, что-то менять, мне не сказали ни слова. Хотя в школе, а позже в универе, все любили меня и я была лидером. Три года бешеных занятий в новом лицее, унижения от богатых папиных дочек, которые по какой-то странной причине невзлюбили факт, что я одевалась на рынке, и я успешно поступаю на грант в лучший технический университет (это так тогда казалось).

Прочла много исповедей и хочу поделиться своей. На данный момент я учусь, мне 20 лет. Мы с моей мамой жили на съёмной квартире, потом по стечению обстоятельств нам пришлось переехать к моей бабушке. Жизнь там была невозможной, потому что бабушка и тетя пили, кругом грязь, вонь, кромешный ад, также с нами жили мой брат и его жена.

Однажды к ним в гости пришел их общий друг, бывший одноклассник брата. Он мне сразу очень понравился. Не буду отрицать, красотой он не блистал, зато очень умный парень. Прошло некоторое время у нас начался бурный роман. Он у меня был первым мужчиной, все серьезно.

Мою сестру зовут Хельга. Мы карелы, пусть это имя не кажется вам странным. Еще в 16 лет ей поставили страшный диагноз: из-за болезни почек она никогда не сможет иметь детей. Есть определенные обстоятельства, по которым усыновить ребеночка они так же пока не могут.

Всю свою любовь она отдает собакам. Она разводит стаффордов. Благо, условия позволяют. Один раз она гуляла со щенками, в небольшой безлюдной роще, но откуда ни возьмись явился дед, противный такой, со злым выражениям лица заявивший: «ЛюдЯм жрать нечего, а они псов кормят». Хельга (буду звать её Ольга далее) так посмотрела на него, что аж мне холодно стало. Через пару дней этого деда увезла «скорая» с отравлением. Я тогда не придала значения – дед-то «паленки» выпил, не редкость.

Прошло пару месяцев, сижу в интернете, какой-то Георгий присылает мне приглашение в группу «догхантеры», я отклоняю, рассказываю Ольге. Она так посмотрела на фотку и одними губами произнесла: «мразь». Чисто ради любопытства решила я зайти на эту страничку дней через 10. А в итоге обнаружила на стене этого самого Георгия «помним, скорбим», кто умер я так и не узнала: то ли он, то-ли кто из его родных… А ведь он жил в полутора тысячах километрах от нас.

С 17 лет я сирота, папы не было. Он сначала отсидел 15 лет строгого режима за убийство своей тещи, после освобождения вскоре умер от сердечного приступа, а когда мне было 17, умерла мама, вовремя не опохмелившись и замерзнув на улице перед Новым годом, 28 декабря. В это время я училась в техникуме и проживала в общежитии при нем, о смерти мамы узнала только на следующий день.

Училась хорошо, была хороша собой и очень закомплексованной девушкой, так как нуждалась в хорошей одежде, косметике, а денег не было, порой, даже на дезодорант и прокладки. Когда деньги появлялись (стипендия, пенсия по потере кормильца) почему-то тратила не на то, что действительно было необходимо, а на походы в ночные клубы и кафе. За это я себя простила, все же совсем молодая, глупая, подсказать некому. Не могу простить себя за другое…

Еще с детского сада я знала, что не отношусь к тем счастливицам, которым от рождения повезло быть «красивыми». Сколько я себя помню, я всегда об этом знала.

И даже не от детей, которые, как известно – существа очень жестокие, и которые иначе, чем «жиртрест» и «жаба» меня не называли, сколько от сердобольных тетушек-бабушек, которые сокрушенно кивали умудренными жизнью головами и в голос жалели меня, уродину.

Мне очень повезло со школой. Несмотря на всю свою внешность, я не стала предметом насмешек и травли. Вплоть до подросткового возраста меня вполне устраивала роль заучки на первой парте, недельное отсутствие которой по болезни никто, кроме пары таких же подруг и классной руководительницы, не замечал.

А в старших классах интуиция подсказала мне выбрать «мужской» математический класс и я избежала тех ужасов, которые устраивали «серым мышкам» красавицы из гуманитарного класса, где девушек было подавляющее большинство.

Даже сейчас, став взрослой умной женщиной, я не могу понять, как в женской натуре уживается призрение к «похотливым самцам» и желание нравиться им любой ценой. Любой. Даже если для этого придется втаптывать в грязь окружающих, переступать через собственную гордость, идти по головам и через постели парней «лучших подруг» к ощущению своей «нужности и популярности»… Но эта исповедь не об этом.