
Утром встаю по будильнику в 7:20, чтобы разбудить мужа на работу. Не желаю ему доброго утра, не делаю чай и завтрак. Со злостью поднимаю его с постели, чтобы его собственный будильник, под который он много лет прекрасно спит, не раздражал меня и не будил сына. Сын на больничном три недели в месяце. Я ложусь спать и встаю по своему будильнику в 8:30, чтобы умыться и позавтракать до девяти. В начале десятого растормашиваю сына, потому что если он проспит дольше, дневного сна мне не видать, а ночью он просыпается от трёх до шести раз, в туалет и компот, или раз за ночь порыдать от души непонятно почему, не рассказывает.
Утреннее переодевание сына, два варианта — самой, быстро и без нервотрёпки, или ждать, уговаривать, грозить и заставлять. Нет искры, желания утренних игр и зарядки, есть апатия и усталость, проблемы со здоровьем и недосып.
Далее следует пытка завтраком. Опять дилемма: пусть бегает голодным или сидеть и чахнуть с ним над тарелкой. Своим примером, разговорами дело не движется вообще. Убрать еду, будет истерика. Притом блюда всегда вкусные и разнообразные. Когда забирала его на адаптации из садика после обеда, то ждала по часу, все уже спать убежали, а мой всё за столом сидит, и еда не тронута почти. Ежедневная боль и муки переживаний о том, что ослабнет, зачахнет и не вырастет. Вот и сижу, грожу, что сама всё съем, это помогает лучше, чем обещания чего-то хорошего сразу же после завтрака. Пока сижу, безумно хочется спать, и дел полно (уборка, готовка) каждое утро делаю выбор — сытый сын или сэкономленное для дневного сна время.